Слава тем, у кого на петлицах золотые скрестились стволы!

Виктор Чемодуров

СЛАВА ТЕМ, У КОГО НА ПЕТЛИЦАХ

ЗОЛОТЫЕ СКРЕСТИЛИСЬ СТВОЛЫ!

День 19 ноября в последние годы я начинаю со звонка в Курск Петру Алексеевичу Михину. Так и сегодня было. И очень рад, что услышал бодрый, жизнерадостный голос, с неизменным смешком - голос человека, которому идёт сотый год.

- Всё же, Виктор, нас, артиллеристов, очень уважали на войне...

А больше в этот раз я ничего от него не услышал. "Люди ко мне пришли, Виктор!" Мы обнялись на словах и отключились. Петру Алексеевичу - почётному гражданину Ржевского района Тверской области, города Соледар Донецкой области Украины и города Курска, кавалеру ордена Александра Невского и других боевых наград, автору десятка книг о боях на передовой и, с прошлого года, члену Союза писателей России - и в будни не дают скучать, звонят со всех концов страны, а по праздникам тем более.

Войну прошёл в артиллерии - командиром взвода, батареи, дивизиона, на западе закончил её под Прагой, а потом и на востоке - в Порт-Артуре. Спустя несколько десятилетий взялся за перо и сумел талантливо и точно поведать правду о пережитом на передовой, о цене, которую его поколение заплатило за Победу.

Публикуемые снимки сделаны чуть больше двух лет назад. Пётр Алексеевич позвонил: "Я отдыхаю в Марьино, подъезжай!" Это близко от Рыльска, и мы приехали с гостившим у меня хорошим человеком. Вместе с Михиным на экскурсии побывали, потом погуляли вольно, наговорились.

С Михиным мы общаемся уже лет восемь. Все эти годы я силюсь и не могу постигнуть феномен этого человека.

Собственно, с моего непонимания и началось это общение. Я прочёл его книгу "Война, какой она была". Я, слегка обученный артиллерии на военной кафедре ВГУ и на мирных полигонах Приамурья за два года службы командиром огневого взвода противотанковых пушек, не мог взять в толк, как он стрелял. Не верить в меткость его огня я не мог, правда сквозила в мельчайших деталях, но как можно было управлять огнём батареи при его манере участия в бою?

Михин не сидел, как принято, на наблюдательном пункте, а передвигался вместе с командиром атакующего стрелкового батальона. Значит, не было у него классического треугольника "НП - цель - огневая позиция", то есть не было известных ему расстояний и углов для вычисления необходимых коэффициентов, без которых невозможно корректировать огонь орудий. И я пошёл знакомиться и допытываться.

Дважды ветеран отделывался обтекаемыми ответами. А на третий раз лукаво прищурился и почти что пропел: "Ты про кэу и шэу?.." - "Пётр Алексеевич, да про них, родимых! Нет дальности командира - нельзя же высчитать коэффициент удаления, нет известного угла у цели - не высчитаешь шаг угломера... И как же вы без этого могли стрелять?.."

И тогда старый артиллерист, наконец, снизошёл и открыл мне секрет.

"Рядом со мной, - говорит, - телефонист бежал и разматывал телефонный провод. В катушке 400 метров провода. Я следил, сколько он размотал, и по проводу определял, на сколько мы передвинулись..."

Много чего делал он на войне не по учебнику, в самых невероятных ситуациях проявляя себя как истинный мастер огня.

И не по учебнику психологии тоже... На Курской дуге Михин оказался под днищем немецкого танка... Тот уже стопорил одну гусеницу и начинал вращение, чтобы растереть и вмять в землю всё, что под ним... Михин успел сообразить, что выныривать надо не на просвет, а на движущуюся гусеницу - так, чтобы просвет сам пододвинулся за время броска... И спасся!

Нас, студентов, перед присвоением звания лейтенанта в Гороховецких лагерях (в начале 42-го года в этих общеизвестных для артиллерии лагерях и Михин был, намерзся и наголодался в резервном полку) обкатывали танками. Окопы, на которые наезжали эти чудища, были укреплены сваренными рельсами. Сиди спокойно - хоть в карты играй. Но когда танк надвинулся, когда ходуном заходила земля, в уши ударил утробный рёв мотора, нос и глаза забили выхлопные газы, а за шиворот гимнастёрки посыпались комья земли - жуть вошла в мою душу, поджилки затряслись, если честно...

Мне кажется, у человека, оказавшегося под танком в реальном бою, должен немедленно наступить паралич разума и воли. А Михин не потерял способности думать и принимать единственно спасительное решение.

Пётр Алексеевич провёл меня через свою войну от огневой к огневой, от окопа к окопу как редактора двух его книг. Я их осваивал не только как читатель, но и как человек, как-то знакомый с артиллерией. В каждое слово фронтовика вникал, но так и не понял, как ему хватило самообладания и безотказно, мгновенно действующего ума на все три с половиной года бесконечных боёв...

На других снимках - это мы, студенты отделения журналистики и в целом филфака ВГУ, в Гороховецких лагерях, на двухмесячных сборах перед присвоением звания лейтенантов и отправкой, кого отцы-командиры наметили, на службу в войска КДВО.

Михин в этих лагерях побывал за 31 год до нас и вот что написал в своих мемуарах:

"И нас отправили в 25-й запасной артполк, который находился в Гороховецких лагерях под Горьким. Вот там мы познали в полную меру, что такое и голод и холод... На двухэтажных из голых горбылей нарах, тянущихся вдоль стен, постелена солома. Мы, человек пять, ложимся на эту перебитую в пыль солому, на правый бок вплотную друг к другу и накрываемся пятью шинелями. Потом все по команде поворачиваемся на другой бок. Так и вертимся, почти не засыпая, целую ночь.

... Большинство солдат и офицеров, обитавших в лагерях, рвались на фронт с единственной целью - поесть досыта. Некоторые солдаты не выдерживали такой жизни и, стоя ночью с винтовкой на посту, стрелялись".

Такая уж судьба выпала его поколению, что не приведи господи!

С Днём артиллерии, Пётр Алексеевич!

Виктор Чемодуров

P.S. C 2007 года Петр Алексеевич Михин член Союза журналистов России.

19.11.2020.